Практически вся творческая жизнь А.П. Лившуна прошла на глазах у северчан. В музыкальном театре А. Лившун многие годы был занят во всем репертуаре, и это тот случай, когда публика шла «на артиста». Широчайший творческий диапазон позволил ему занять ведущее место острохарактерного актера-комика. 50 лет на северской сцене! Переживший театральные катаклизмы, видевший исподнее Мельпомены, сегодня Лившун любит театр не меньше, а может быть даже больше, чем полвека назад. Он искренне считает директора и художественного руководителя СМТ Светлану Бунакову «второй после Бога». Ему в радость нынешняя атмосфера театра, отношение к артистам, постоянно обновляющийся репертуар. В общении со своими давними поклонниками он замечает: «Новые времена – новые песни. Когда-то мы любили оперетту, и это было прекрасно! Сейчас «на волне» мюзикл, и вы посмотрите, что творят молодые ребята! Я наблюдаю за Антоном, Закиром и понимаю, что даже молодым я не смог бы так работать!..». Задаю вопрос: «За свою долгую актерскую жизнь Вы видели много театров, как бы Вы оценили нашу сегодняшнюю труппу?». Анатолий Лившун, не задумываясь, отвечает: «Да ладно! Таких – просто нет. Я так говорю не потому, что я здесь работаю. Я так говорю потому, что очень много знаю про театры…».

В 4 года Толя Лившун был уже известным «артистом» в полуеврейском местечке Народичи, что на Житомирщине. Стихи, военные песни, чечетка и залихватское матросское «Яблочко» - равных ему не было и в школе, никто не сомневался в артистическом будущем одаренного паренька. Но… «Яблочко», бескозырка белая, в полоску воротник… И направился он в мореходку, засыпая-просыпаясь с мыслью о парусах, муссонах, галсах в штормящем океане. Когда «каптри» в приемной комиссии пояснил, что в той мореходке из него будут готовить бойца китобойной флотилии, почесал затылок: «Чего плохого мне те киты сделали?» - и забрал документы. Поехал в другое училище, а там принимают только с 17 лет, и требуется плавательный стаж. Какой там стаж в степях Украины?.. разве что в пелёнках «плавал»…

Словом, от судьбы не уйдешь – оказался в культпросветучилище. В городе Советск, бывшем Тильзите, в Калининградском анклаве. Рассуждал так: чтоб служить на театре, вроде, все умею, осталось баян освоить. Значит, дирижерско-хоровое отделение, там есть курс инструмента. А на театральном в тот год случился недобор. Написал друзьям в Народичи, те прикатили, сдают вступительные. Одному задают этюд – отогнать змею от птичьего гнезда. А тот что ни сделает – все не так. Лившун в коридоре всю эту пластику выдал, рукой досадливо махнул и… с поворота налетел на человека с высохшей рукой. Им оказался завуч, бывший танкист, в танке горел – оттого и рука такая. «Я Вас прошу…» – так начал завуч профориентацию с растерявшимся абитуриентом. Догадались? Совершенно верно, не стал Анатолий Лившун учиться на хорового дирижера. Потому что вежливый завуч Михаил Васильевич Сковородкин привел его к педагогу Анатолию Васильевичу Смолякову, ученику самого (!) Станиславского. К слову, там и на баяне играть научили. Конечно, выпускник театрального отделения Лившун поблагодарил завуча Сковородкина за дар убеждения. Тот, в свою очередь, назвал Анатолия особенным студентом и дрогнувшим голосом произнес: «Спасибо, что учились у нас…».

И тут возникает логичный вопрос: а в Сибирь-то какими судьбами? Сразу же проштрафился, или как? Или как. Уже в то время в Киевском театре оперетты русский язык был под запретом даже в межличностном общении, не говоря о сцене. Это был национальный театр, и все показы шли на «мове». Выросший на Житомирщине Лившун в совершенстве владел украинским языком, но петь «Ах, Сильва, я тебя кохаю…» как-то не хотелось. И тут опять вмешивается Провидение. Оно устраивает встречу артиста Лившуна с дирижёром Томского театра музкомедии (так в те годы назывался СМТ) Юрием Арнольдовичем Лившицем. Спектакли на русском языке, квартира предоставляется, коэффициенты к окладу, роли первого плана – о чем еще мечтать молодому артисту? Ну да, в Сибири бывает холодно. Даже холоднее, чем в Североморске, где служил в армии.

Дело в том, что служил тогда в Архангельске офицер по фамилии Шуб, с именем Григорий Израилевич. Художественную самодеятельность считал важной частью политработы. С Глебом Петровичем Буинским ездили они по гарнизонам, отбирали талантливых ребят из солдатского контингента. Про то, как полковник Ермилов «зажал» телеграмму с поручением отпустить «артистов» в распоряжение Шуба, а генерал приказал полковнику забыть о них, Анатолий Павлович рассказывает, смеясь. Так создавался Ансамбль песни и пляски при Архангельском Доме офицеров.

Наступил 1965 год, в СССР впервые праздновали годовщину Победы. Первый за 20 послевоенных лет парад на Красной площади, первые торжества в округах, первые медали «20 лет Победы в Великой Отечественной войне», первые концерты. Первый концерт Ансамбля песни и пляски Архангельского Дома офицеров состоялся в Ленинградском Доме офицеров. Второй – в составе праздничной программы в Кировском дворце Ленинграда. Этот большой концерт транслировался Первой программой Всесоюзного телевидения и шестью каналами Интервидения. Зрелище было потрясающее по объему и эмоциональному накалу. А что же наш герой? А наш герой был ведущим! И точно помнит, что в Архангельске они пересматривали кинопленку с первого праздника Победы в Ленинграде. Анатолий Лившун очень хочет найти эту запись, он повторяет: «Ведь я живой еще! Я вел этот концерт…».